Глава 34

Сла-ва

Кажется, на свете не существует силы, способной отодрать меня от Гаса. Руки сами шарят по его телу, ощупывая каждый выступ, с удовлетворением отмечая, что за время расставания ничего не поменялось: мой великолепный слизеринец все такой же твердый, горячий и мускулистый.

— У тебя, правда, никого не было? — спрашиваю, когда отрываюсь от его губ, чтобы глотнуть воздуха.

— Для достоверности могу мозоль на руке показать, — уверяет Гас, поглаживая мое лицо пальцами. — После того случая в твоем кабинете младший слег с глубокой депрессией.

Тот паршивый день проносится снова перед глазами: хнычущий Рафинад с разбитой сопаткой и глаза Гаса, горящие яростью. Если бы я тогда так не взбесилась, мы бы не потеряли то драгоценное время, что могли быть вместе.

— Я тоже хочу попросить прощения. Мне не стоило говорить тебе все те вещи. Даже со злости.

С легкой улыбкой Гас кивает, давая понять, что принимает мои извинения.

— Отнесемся к произошедшему философски, матрешка. Зато у меня появилось много времени подумать о жизни. Да и вообще обо всем.

— Ииии…?

— Ну, — ухмыляясь, Гас потирает небритую челюсть. — Есть две новости: плохая и хорошая.

— Начни с плохой, Малфой.

— Я понял, что мне еще многому предстоит научиться, чтобы стать для тебя идеальным мужем, матрешка.

— А хорошая?

— А хорошая в том, что я задницу порву, но стану им для тебя.

Разве могла я встретить мужчину лучше, чем он? Конечно, не могла.

— Самое сексуальное, что мне говорили, Драко, — шепчу, запуская пальцы в его торчащие волосы. — Пожалуй, я заставлю тебя повторять это почаще.

— У меня и так стоит, матрешка, — хрипит Гас, растирая ладонями мои ягодицы. — А твое соблазнительное мурлыканье делу не помогает. Ирина и ее ручная годзилла могут вернуться с минуты на минуту — не думаю, что знакомить будущую тещу с Гасом-младшим хорошая идея.

Прикладывается быстрым поцелуем к моим губам и отстраняется:

— А теперь надевай своего бобра, а я вызову такси. Сегодня у нас по плану — заставить краснеть ресепшен.

— Мне нужно собрать вещи. — оглядываю свой антисексуальный внешний вид. — Эти свиньи и колготки никуда не годятся.

Гас отрицательно мотает головой, беря меня под локоть.

— Сутки тебе точно одежда не понадобится. А потом отдам тебе свою кредитку на растерзание. Жуть как не терпится свои американские капиталы на русскую невесту спустить.

Я все-таки сменяю свинофутболку на уютное платье — свитер и, покидав немного вещей и косметики в сумку, выхожу в коридор.

Гас стоит одетым, и с деланным возмущением тычет пальцем себе в ширинку, намекая поторопиться.

Едва я набрасываю на плечи полушубок, как ключ в входной двери поворачивается и и в прихожую входит мама в сопровождении Таноса. При виде Гаса и одетой меня на ее лице мелькает удивление, которое постепенно трансформируется в негодование

— Сла-ва, что он здесь делает? — вопрошает голосом Витаса. — И куда ты собралась?

Малфой шагает ко мне и демонстративно закидывает руку на плечо. Не проронив ни слова, прижимает меня к себе и вызовом смотрит на глазеющую маму.

— Еду к Гасу, мам. — счастливо улыбаюсь из его подмышки. — Мы вроде как помирились.

С каменным лицом Ирина Сорокина распрямляет плечи и задирает подбородок, умело перевоплощаясь в олицетворение женского достоинства:

— Думала, у моей дочери гордости побольше, Слава.

В любой другой раз я бы на такую ремарку психанула. Маман с ее склонностью к неразборчивым амурным похождениям и сама далека от целомудренности. Но сейчас я так счастлива, что даже ее неуместная язвительность не способна испортить мне настроение.

— А при чем тут гордость, мам? — пожимаю плечами. — Гас сказал, что он мне не изменял, и я ему верю.

— Вот так сразу и поверила, — укоризненно качает головой мама, глядя на меня с раздражающим сочувствием. — И что теперь? Прыг в самолет и здравствуй Америка?

— Ну почему же сразу прыг, — начинаю улыбаться еще шире и намеренно перехожу на английский. — Сначала хочу наверстать со своим женихом недели разлуки. В которых, кстати, есть и твоя вина, мамуль. Так что ближайшие несколько дней меня дома точно не жди. Потому что я планирую заниматься сексом. Много. Очень много. Так много, что…

— Хватит, Слава! — дрожащим голосом восклицает мама. — Я поняла.

Я не вижу в этот момент лица Гаса, но чувствую как он победно ухмыляется.

— Пройти дашь? — уточняю. — А то там таксист вспотел нас ждать.

— Ты совершаешь ошибку, Слава. — кончик маминого носа краснеет и в уголках накрашенных глаз собираются слезы. — Ты просто не отдаешь себе отчета…не понимаешь…

— Хватит, Ирина! — раскатисто грохочет Танос, до этого со скучающим видом изучавший потолок прихожей. — Молодежь сама разберется.

Вот я всегда знала, что Танос хорошо относился к Гаморе.

— Ты чего кричишь, Кость, а? — лепечет мама. — Ирина самая плохая да, стала? А то, что Ирина за дочь переживает, всем наплевать.

По ее щекам начинают катиться слезы, и Танос мгновенно обнимает ее своей лапищей.

— С ног снимай уже, Ириш. — говорит успокаивающе. — Сейчас чай тебе налью, и сядем Гадалку смотреть. Ты же хотела, помнишь? Там вроде Дуся эта расследование должна свое проводить?

Мама промакивает пальцами слезы и шмыгает носом:

— Не Дуся, а Люся. Вечно все путаешь, Костик.

Смотрю, как он помогает ей раздеться и на душе становится спокойнее. Кажется, мама в хороших руках. От чего то я совсем не злюсь на нее, разве что чуть-чуть. Мама уже давно для меня словно младшая сестра, которой я готова прощать многое. Ругать, и снова прощать. Родителей ведь, как говорится, не выбирают.

Махнув на прощанье рукой, мы с Гасом оставляем немолодых в их уютном чайно-сериальном уединении и выходим в пробирающий до костей минус.

— Платное ожидание, — ворчит таксист, когда мы втискиваемся на заднее сидение.

— Без проблем, дяденька. — соглашаюсь.

Не проехав и ста метров, мы немедленно встаем в горящую стоп-сигналами московскую пробку, такую привычную, но такую несвоевременную для моего затяжного сексуального голода.

— Проще было дойти пешком. — шепчу, забираясь к Гасу на колени. Присасываюсь губами к его рту и настойчиво пробираюсь пальцами под трикотаж толстовки.

Гас вздрагивает и глухо шипит, когда я касаюсь теплой кожи его живота.

— Эй, Гас младший и так в пенном припадке бьется, матрешка. Так что осторожнее.

Куда там. Полная луна уже сияет на небе, и я снова превращаюсь в одержимую кошку.

— Я могу ему помочь, — мурлычу, дергая молнию на его джинсах.

Кажется, Гас пытается возразить, но я глушу его возражение своим ртом, параллельно ныряя ладонью в боксеры и обхватывая рукой бугрящуюся эрекцию. Чертыхнувшись, он с глухим шипением стискивает ладонью мой затылок и жадно целует в ответ. Вонзает пальцы в поясницу и с тихим стоном толкается мне в руку.

— Рассчитываешь, что моей джентльменской выдержки хватит на то, чтобы не трахнуть тебя в машине? — посылает хриплую вибрацию мне в губы. — Я всего лишь наполовину англичанин.

Моя забытая власть над ним кружит голову и отдается эхом возбуждения в каждой клетке тела, сосредотачиваясь между бедрами.

— Рассчитываю, что грязный янки возьмет вверх на скучным британцем, Малфой. — нарочно задеваю губами мочку уха.

Гас со свистом цедит воздух и обхватывает мою грудь через расстегнутый полушубок.

— Двигайся, Сла-ва. Потрись об меня задницей.

Впивается губами мне в шею, забивая под кожу шумные вдохи, пока я, раскачиваясь на его коленях, ублажаю его рукой. Нейлон колготок превращается в наждачку в том месте, где промежность соприкасается с тканью его джинсов, и мне приходится плотно сжать губы и зажмурить глаза, чтобы не выдать себя стоном.

— Если вы начнете трахаться, я высажу вас на посреди дороги. — раздается раздраженный голос их-за спины.